Такое вот посвящение.
Слепому.
Я хотел бы увидеть мир так, как его видел ты. Через выемки, шорохи, запах и звон тишины. Через грани изломанной призмы твоей темноты, через грустные песни под призраком полной луны. Через Лес, покоривший и давший свободу, научивший дышать и бежать до предела, до безвестного тихого плеска о стылую воду перетруженных лап незаметно уставшего тела. Через тонкие ниточки бреда и красочных снов между теми, кто может, сумеет пройти на Изнанку, и меж тех, кто сейчас не готов и не будет готов никогда. Через мелкие трещинки-ранки на облупленных стенах, на скрипучем полу - паутиной чужих разговоров под чуткими пальцами… Через вкус штукатурки, ободранной в дальнем углу, через ветер, который к тебе вновь и вновь возвращался. Я хотел бы, но время не зря отмеряет шаги, это только такие, как ты, неподвластны его волшебству. Выбор сделан, нельзя будет выбрать обратно – беги – не беги, остаётся мечтать и желать, но уже навсегда наяву.
Слепому.
Я хотел бы увидеть мир так, как его видел ты. Через выемки, шорохи, запах и звон тишины. Через грани изломанной призмы твоей темноты, через грустные песни под призраком полной луны. Через Лес, покоривший и давший свободу, научивший дышать и бежать до предела, до безвестного тихого плеска о стылую воду перетруженных лап незаметно уставшего тела. Через тонкие ниточки бреда и красочных снов между теми, кто может, сумеет пройти на Изнанку, и меж тех, кто сейчас не готов и не будет готов никогда. Через мелкие трещинки-ранки на облупленных стенах, на скрипучем полу - паутиной чужих разговоров под чуткими пальцами… Через вкус штукатурки, ободранной в дальнем углу, через ветер, который к тебе вновь и вновь возвращался. Я хотел бы, но время не зря отмеряет шаги, это только такие, как ты, неподвластны его волшебству. Выбор сделан, нельзя будет выбрать обратно – беги – не беги, остаётся мечтать и желать, но уже навсегда наяву.
